Когда я впервые увидел его? Трудно сказать. Наверное, когда-то в далеком детстве. Воспоминания кажутся такими нечеткими, словно они были когда-то напечатаны на фотобумаге, но их хорошенько намылили и облили горячей водой. Помню солнечный летний день. Кажется, мне тогда было около восьми лет. В воздухе мерцали крохотные золотые капли-пушинки, радужные лучи сверкали на экране телевизора.
Я сидел на ковре, в спальне родителей и читал какую-то книжку про индейцев и ковбоев. Было очень скучно и жарко, я словно растекался по ковру.
За креслом послышался какой-то шорох. Я обернулся и посмотрел туда. Родителей дома не было.
— Привет, Владик.
Из-за угла бархатного пурпурного кресла выглядывало широко улыбающееся лицо. Глаза были большие, искрящиеся, в них словно плавали беззаботность и шаловливые хитринки. Все, кроме овала лица, каким-то образом оставалось в тени кресла.
— Здравствуйте, а кто вы?
— А я тоже Владик. Будем дружить?
— А как вы попали в дом?
— Так это же мой дом. Я могу попасть сюда, когда захочу.
— Нет, это мой дом. Папа очень рассердится, когда вас увидит и вызовет милицию.
— Очень жаль, что ты предашь своего нового друга и расскажешь все папе. Так поступать некрасиво.
Я задумался. В его глазах по-прежнему плавали хитринки, словно тополиный пух в жарком воздухе. Он улыбнулся и поднес к губам тонкий белый палец.
До 16 лет он почти не появлялся снова. Не больше пяти-шести раз. После солнечного удара в Турции, после того, как меня сбила машина, после удаления аппендицита, после ссоры с родителями. Меня пугали его появления. Я уже стал Владом, а мой знакомый детства так и остался Владиком. Его лицо было все таким же веселым и счастливым, глаза все такими же искрящимися, а силуэт – неуловимым. Он не любил стоять прямо рядом со мной, он предпочитал выглядывать откуда-то так, чтобы было видно только лицо.
11 класс я провел, очень рассеянно относясь к учебе. После уроков бежал в библиотеку, листал медицинские справочники, книги, мемуары, литературу, посвященную паранормальным явлениям. Спустя полгода поисков и сопоставлений, я случайно прочел про "спутника". С первых слов, я понял, что это мой случай. Но перевернув страницу после абзаца текста, я с горьким разочарованием увидел, что на следующей странице располагается какая-то картинка, залитая чернилами, а две следующие страницы вырваны. Последней фразой на нетронутом абзаце было: "Появляется в моменты сильных разочарований, эмоциональной нестабильности, физического недомогания. Гла..."
Удар в челюсть, и я лечу в грязь. Олег гораздо сильнее меня, и он не один. Я тоже не слабак, но если трезво оценивать свои шансы, то становится грустно и страшно.
— Ну что, ты доволен, еблан? — Олег часто-часто дышит и выплевывает слова.
— Чем? Что случилось? — я пытаюсь как-то выиграть время.
— Думаешь, я не увижу, что ты лапал мою девушку?
Я похолодел. Интуиция подсказала мне, что что-то доказывать бесполезно.
Резко вскочив на ноги, я бросился бежать вниз по улице. За спиной раздался топот. И прерывистое дыхание. Я забежал в полупустой торговый павильон и пронесся мимо стройных рядов витрин, чувствуя, что сердце сейчас вырвется из груди. Еще полчаса назад, когда я возвращался домой с выпускного под покровом ночи, ничто не предвещала беды.
Залетаю в общественный туалет, забираюсь на унитаз с ногами и закрываю глаза, стараясь унять скачущее в легких дыхание.
Снаружи раздается рев:
— Я порежу тебя, мразь!
Я сглатываю и понимаю: он порежет. Еще как порежет. Рубашка мгновенно становится мокрой насквозь, а галстук змеей обвивается вокруг шеи.
Сверху раздается какой-то шорох, я смотрю туда. Белое лицо, широкая улыбка. Но глаза другие. Серые, пустые, без искорок. Он смотрит на меня, я на него. Мои губы сами по себе, дрожа, шепчут: "Помоги..."
Звук полицейской сирены, рев скорой, крики людей. Я сижу на грязном унитазе в общественном туалете, уронив голову на грудь. Рубашка на животе липкая и мокрая, по ее идеальной белизне расплываются алые пятна. Полицейский начинает осматривать кабинку за кабинкой.
Мое тело уводят, а я остаюсь сидеть. Мир вокруг изменился. Он стал серым, грязным. Цвета сепии. Воздух тоже другой: он стал, как жидкий воск. Теперь, мне кажется, я могу плавать в нем. Я, как в замедленной съемке, спрыгиваю с унитаза и несколько десятков секунд лечу в сторону пола. Шаг. Еще шаг. Смотрю на себя в мутное зеркало общественного туалета Оно все в мыльных разводах и каплях воды, отсвечивающей желтым в свете неоновых ламп.
В нагрудном кармане рубашки что-то очень неудобно топорщится. Достаю оттуда два смятых листка бумаги.
"...вной целью спутника является нахождение тела, из которого он может "выжать" душу и занять ее место. Делается это не сразу, подготовка к процессу замещения может занимать годы, десятки лет. Спутник дожидается момента, когда эмоциональное поле жертвы максимально уязвимо и пробивает в нем брешь, осуществляя обмен..."
Я отбросил листки, и они медленно кружась, поплыли в сторону пола в воздухе-воске. Шаг, еще шаг. Выйдя из торгового павильона, я вдыхаю пасмурно-затхлый воздух и иду в сторону ближайшего дома. "Кому-то сегодня очень не повезло": думаю я, чувствуя, что в моих глазах начинают сверкать разноцветные искры, разбавляя сепийную серость.
Как по наитию, прохожу сквозь железную дверь парадной, поднимаюсь на пятый этаж. Прохожу внутрь тридцать восьмой квартиры. В детской, на небольшой кровати лежит светловолосый мальчуган. Я смотрю на него и улыбаюсь.
Этот подойдет. #паста #lm
